Распознаем следы животных в лесу

 Робко вступил на землю ослепительно белый месяц. Его первый неплот-ный снег пока ненадежно спрятал землю, даже низкорослые кусты и те не скрылись под его покрывалом. Деревья же стоят совсем голые, сирот-ливо дожидаясь теплой, пушистой одежды. А пока дрожат от мороза.

 Мороз вовсю пытается остановить бег быстрой речки, спрятать под толстый лед ее журчащий голос. Но она местами пробивает его непроч-ный панцирь и снова вырывается на свободу. С каждым днем все меньше и меньше у проказницы лазеек: поди поспорь с декабрем.

  Низко теперь ходит солнце. Из-за облачности кажется, что его целыми днями и вовсе нет. Так длится до двадцатых чисел, когда Земля повернется к светилу северным полушарием. В конце месяца — прибавка светового дня и убыль ночей. Свежо, чисто, просторно. Приятна эта пора — первозимье. Поскрипывают лыжи, проминая глу-бокий след. Кому же не любо пробежать леском окоченелым или заметенным лугом?

 В декабре натуралисты изучают характер снегового покрова, определяют его высоту и плотность. Участки для наблюдений выбирают как на открытых, так и защищенных местах. Открытое место — это обширный луг, закрытое — широкая поляна в лесу.

 Для замера высоты покрова пользуются постоянными снегомерными линейками. Делают их из деревянных брусков сечением пять на пять сантиметров и длиной два метра. На рейку наносят шкалу измерения, разбитую на сантиметры. Снегомерные рейки обыкновенно устанавливаются по три в каждом пункте наблюдений. Крепить их лучше к вбитым в землю колышкам. Располагают рейки невдалеке друг от друга в виде треугольника.

 Отсчет толщи снега лучше вести утром. Для этого к рейкам вплотную не подходят, иначе повредится целостность покрова: записывают показания шкалы на расстоянии пяти-шести шагов. Если снегомерные рейки не были вовремя установлены, то можно пользоваться обыкновенной длинной линейкой. Главное, чтобы измерения велись в одних и тех же местах. Высоту снежного покрова указывают в целых сантиметрах.

 В лесу на песчаном холме нет-нет следы барсука обозначатся: никак не заснет домовитый зверек. То копает листвяную подстилку — поживу ищет, то пройдется подземными хоромами — починкой занимается. Хоромы же его отменно чистые и длинные-длинные: ходы достигают в общей сложности 20 метров. Заглубляются они в два человеческих роста. На такой глубине грунт не промерзает. Вообще барсук отменный землекоп. Когда он роет нору, разрыхленная земля отлетает в сторону на пять и более метров. Сейчас зажирелый барсук ждет стужи, она-то и даст ему сигнал к длительному зимовью.

 Как ни своевольничает зима, а в декабре ложиться покровному снегу. Белое покрывало за ночь преображает окрестные поля и луга, в хрустальные чертоги превращает смолкнувший лес. А где снег, там и след. Уметь разбираться в чистописании птиц и зверей — значит приоткрывать тайны зимнего быта наших пернатых и пушистых оби-тателей. Снежная грамота — настоящий дневник природы, рассказывающий о лесных сценах и эпизодах.

 Начало декабря. Мелкий снег ни для кого не помеха. Вот лесную дорогу переходил великан лось: раздвоенные копыта оставили характерные «коровьи» вмятины. У поваленной осинки остановка: здесь сохатый лентами сдирал молодую зеленую кору. Пропустив под собой ободранную горькушку, лось спокойно направился в чащобу.

 Заячий след — малик — знаком многим. А вот как отличить, какой зайчишка прыгал — беляк или русак, знает не всякий. Отличить же их просто. Русак — сын открытых просторов, по своему происхождению коренной степняк. Поэтому и в лесной зоне он держится полей, лугов, заовраженных пустошей. Вот и увидишь чаще всего его стремительную строчку следов на капустных займищах, где русак лакомится остатками кочерыжек, вдоль лесных полей, рядом со стогами и скирдами. Заяц этот тяжелый, крупный, и след от него длинный, узкий, глубокий.

 Не таков беляк. Как истинно лесной житель, он избегает открытых пространств. Если и вынесется на поляны, то от леса отбегает недалеко. Беляк меньше и легче русака, поэтому след оставляет мельче. Причем из-за того, что лапы обросли жестким волосом, ямки получаются более широкими и крупными. Питается он в основном древесной корой.

 Автограф волка сходен с почерком собачьих лап. Такое впечатление, будто пробегала крупная собака. Только вот проложен след там, где собаки не водятся. Да и ходят зимой волки не в одиночку, а стаей. Состоит же стая из матерых родителей, прошлогоднего приплода — переярков и прибылых — потомства этого года. Вся стая-семья на бегу ступает след в след, поддерживая кильватерный строй. Старые волки, опытные и хитрые, всегда держат молодняк под присмотром: один матерый ведет стаю, а другой ее замыкает. Приминать след пе-редовому нелегко, и они меняются. К концу зимы в волчьих семьях наступит разлад и серые будут колобродить врассыпную.

 Лисиный нарыск тоже похож на собачий след. Так и кажется, что пробежала мелкая дворняжка. Но что это? Строчка следа то и дело прерывается лунками. Понятно, рыжая кумушка не «распишется» попусту в белой книге. Что ни лунка, то пожива: до мышей лиса большая охотница.

 В лесу на редкость много птичьих следов. Петушиные крестики: это расхаживали глухари. Куриные наброды оставляют тетерева, а вот послабей крестик, все равно что цыплята бегали, — следы рябчиков. Где взлетела сорока, еще и отпечаток ступенчатого хвоста остается. Ни на кого не хочет быть похожей лесная болтушка.

 Хорошо в первозимье наведаться в дальний лес. На каждом шагу там ждут следопытов открытия, встречи с молодецким временем года — зимой.

  "Юный натуралист", №9, 1973 г.